Нагибин Ю. Собрание сочинений. В 7 томах (Книговек)

Т. 1. Из книги «Чистые пруды»; Книга детства: сборник рассказов; Рассказы  и повести. - 544 с.

Т. 2. Рассказы и повести. - 560 с.

Т. 3. Рассказы и повести. - 592 с.

Т. 4. Биографические повести о музыкантах; Исторические повести. - 608 с.

Т. 5. Биографические рассказы и повести о писателях; Статьи и очерки о писателях. - 576 с.

Т. 6. Рассказы и повести. - 560 с.

Т. 7. Встань и иди; Дафнис и Хлоя эпохи культа личности, волюнтаризма и застоя; Моя золотая теща; Тьма в конце туннеля. - 592 с.

Когда говорят о Нагибине, то обычно в первую очередь отмечают его блестящий талант прозаика. И действительно, читать его рассказы и повести — одно удовольствие. Четкое изложение мыслей, уместные украшения повествования, ритм фраз увлекают читателя, но не отвлекают от сюжета произведения, не скрывают идеи. Добавьте к этому отлично выписанных персонажей, сцены, диалоги и получите почти идеальную форму художественной литературы, вполне достойную служить образцом писательского мастерства.

О чем писал Нагибин? На этот вопрос могут ответить многие, но, отвечая, наверняка упустят значительные грани нагибинской прозы.

Первое, что звучит в ответ: «Ну как же, “Чистые пруды”!» Эти сильные и в то же время трогательные рассказы из предвоенного детства и юности писателя, наполненные столь понятными ситуациями человеческого взросления, цепляют читателя сознанием грядущей войны, на которой погибнут эти мальчишки и девчонки, оставив своим немногим вернувшимся друзьям и одноклассникам воспоминания о чем-то невысказанном, несделанном, неисправленном. Вспоминают «Председателя» — книгу, по которой был снят знаменитый фильм с Михаилом Ульяновым и Нонной Мордюковой, ставший своего рода прорывом в теме села в кинематографе: на экране показывали почти настоящую жизнь послевоенной деревни — и это после «Кубанских казаков» и т. п. А есть и другие «деревенские» рассказы, военные рассказы, рассказы об охоте, историко-биографические повести — почти за пятьдесят лет творчества

Нагибин никогда не выпадал, как сейчас принято говорить, из мейнстрима отечественного литературного процесса.

«Мои рассказы и повести – это и есть моя настоящая автобиография», – говорил Юрий Маркович. Такова знаменитая повесть-исповедь «Встань и иди», посвященная отчиму писателя Марку Левенталю, которого долгие годы он считал своим отцом, не зная ничего о родном отце – белогвардейце, аристократе Кирилле Нагибине, расстрелянном в 1920 году. Написав эту искреннюю повесть «изболевшимся сердцем и душой», Юрий Маркович спрятал ее, зарыв в жестяной коробке в лесу за дачным домом. А затем на протяжении тридцати лет доставал, перепечатывал и снова прятал, пока не пришли иные времена. Когда книга, наконец, была опубликована, она произвела эффект разорвавшейся бомбы.

Перестройка, гласность, а затем и развал Союза явили читателям другого Нагибина. Его последние повести, включенные в 7-й том настоящего собрания сочинений, настолько резко диссонируют с прежним творчеством советского писателя, что, если бы не узнаваемый стиль, можно было бы решить, что они написаны другим человеком.

«Талант находит кратчайший путь от переживания и мысли к словам. Но вся дивная работа таланта обесценивается, если нет настоящих слов, если писатель лишен языка», – отмечал Юрий Нагибин. Именно такие слова он и искал всю свою жизнь.